От издателя:
Это первая книга об эстраде русского зарубежья, которая не ограничивается периодом 20-30 гг. XX века.
Легким литературным языком автор повествует о судьбах, взлетах и падениях артистов русского зарубежья.
Как сын русского казака, инкассатор из Болгарии Борис Рубашкин бежал на Запад и стал звездой мировой оперной сцены, а потом был завербован американской разведкой?
Как подруга Матисса и Майоля, а в дальнейшем миллионерша-галерейщица и автор уникального альбома «блатных песен» Дина Верни попала в гестапо и выбралась оттуда благодаря » любимому скульптору Адольфа Гитлера?
Как Федор Иванович Шаляпин относился к ресторанным певцам и цыганскому романсу? Почему А. Вертинский и П. Лещенко падали перед ним на колени и целовали руки?
Какое отношение к песням эмигрантов имеют Максим Горький, Лев Толстой, Иосиф Бродский, братья Мавроди, Александр Солженицын, Ив Монтан, Михаил Шемякин и Эдуард Лимонов?
Как живется сегодня на вновь обретенной родине Вилли Токареву, Михаилу Шуфутинскому и Любови Успенской?
А еще две истории о русской мафии, любви и, конечно, песне.

ПЕСНЯ ИЗ ПОДПОЛЬЯ, газета «ВЕЧЕРНИЙ ЧЕЛЯБИНСК»
Издательство «Деком» выпустило книгу Максима Кравчинского «Русская песня
в изгнании». Это первая книга об эстраде русского зарубежья, которая не ограничивается периодом 20 — 30-х годов XX века. Автор рассказывает о судьбах
не только таких артистов, как Александр Вертинский и Петр Лещенко, но и Бориса Рубашкина, Дины Верни, Вилли Токарева, Михаила Шуфутинского, Любови УспенскойПрослежены связи с эстрадой Максима Горького, Иосифа Бродского,
Александра Солженицына. К книге Кравчинского приложен компакт-диск.
С Кравчинским мы знакомы. Когда встречаемся в Москве, всегда находим темы для разговора, чаще о книгах. Максим — типичный «книжный червь», с самого детства. Но есть еще одна тема, о которой он может говорить постоянно, — русский шансон! И
здесь я уже не могу быть ему достойным собеседником. Вообще-то у Максима образование отнюдь не гуманитарное. Долгое время работал в банке. Но шансон, точнее любовь к нему, победил, и сейчас он редактор журнала, специализирующегося
на столь интересной ему теме. А теперь еще и книгу написал и прислал нам. Сегодня мы с разрешения Максима публикуем отрывок одной из начальных глав.
«Впервые я услышал песни эмигрантов в начале 80-х годов. Кассету принес знакомый моего деда — продвинутый воронежский дантист Валера. Несколько недель лента безостановочно звучала снова и снова. Я выучил наизусть «Небоскребы», «Стаканчики», «Чубчик»… Первое время вопрос, кто это поет, меня
не заботил. Хотелось просто слушать музыку, так не похожую на официальную эстраду тех лет.
Значительная часть «запрещенной песни» приходила в СССР из-за рубежа. Первая волна русской эмиграции, «девятым валом» накрывшая Европу после 1917 года, положила начало понятию «эмигрантская песня».
Александр Вертинский, Петр Лещенко, Юрий Морфесси, Константин Сокольский, Алла Баянова, Надежда Плевицкая, Иза Кремер, Настя Полякова — вот самые яркие звезды того времени. «Старшим братом» в этой плеяде по праву считается
Александр Николаевич Вертинский. Он родился в Киеве в 1889 году, рано потерял родителей. В юности освоил гитару, пел «цыганские романсы», пытался сочинять сам. Начинал как автор коротких рассказов, публиковался в журналах, снимался в
массовке на студии Ханжонкова. В 1913 году поступил на службу в небольшой театр миниатюр в Москве, где пришел первый успех, но началась Первая мировая война. Вертинский под именем Брата Пьеро два года провел медбратом в санитарном
поезде. За время службы Александр повзрослел, расстался с пагубной привычкой к кокаину, с которым у него был бурный «роман» перед войной. Кстати, старшая сестра Вертинского, не сумев разобраться в личных проблемах, умерла в 1914 году
от передозировки этого наркотика. С 1930 года Вертинского стали издавать на пластинках, которые, контрабандой попадая в СССР, создавали ему будущую
аудиторию. После возвращения из эмиграции Вертинский за 14 лет, прожитых в СССР, даст тысячи концертов, снимется в нескольких кинофильмах, но не получит никакого актерского звания и не выпустит при жизни ни одной пластинки на родине.
С 1925 года почти десять лет Вертинский подолгу жил и выступал в Париже. Он был востребован, успешен, обеспечен, но через восемь лет артист принял решение покинуть Европу и отправиться покорять Америку. Некоторые из биографов предполагают, что сделал это Александр Николаевич из-за появления на горизонте конкурента в лице Петра Лещенко. Что ж, такое вполне вероятно. Тиражи пластинок этого певца в 30-е годы были гигантскими, успех у публики колоссальный, и, хотя репертуар был не столь утончен, как у Вертинского, публика тех лет предпочитала Лещенко едва ли не больше «печального Пьеро». Петр Константинович Лещенко родился в 1898 году недалеко от Одессы. В Первую мировую был призван в армию, впоследствии принимал участие в Гражданской войне на стороне белых.
Артистическую карьеру начинал как танцор. В 1925 году на гастролях
в Париже познакомился со своей будущей женой — танцовщицей Зинаидой Закит. Семейный дуэт стал выступать вместе: она танцевала, он пел, аккомпанируя себе на гитаре, которой владел виртуозно. До начала Второй мировой войны Петр Лещенко побывал с гастролями в дюжине стран, о нем много и восторженно писала зарубежная пресса, на выступлениях ждали аншлаги. Жил артист то в Бухаресте, где владел
элитным рестораном, то на родине жены в Риге. В 1941 году Петра Лещенко как гражданина Румынии призывают в армию. Он всячески уклоняется от призыва, но так или иначе в конце войны наденет форму румынской армии, которая, как известно,
воевала на стороне Германии. В 1942 году певец получил приглашение сделать несколько выступлений в Одессе, оккупированной тогда румынами, он согласился и на одном из концертов влюбился в 19-летнюю аккомпаниаторшу Веру Белоусову.
Страсть, видимо, была нешуточная — Лещенко бросил жену с девятилетним сыном и зажил с новой семьей. В августе 1944-го Красная Армия заняла Бухарест. На жизни Лещенко как артиста это отразилось не очень заметно. Почти семь лет они с молодой женой много ездили по Румынии, пели для советских офицеров. В марте 1951 года Петра Константиновича арестовали в фойе во время антракта. Ему дали пять лет за
службу на стороне врага и отправили в лагерь, где он умер в тюремной больнице 16 июля 1954 года. В своей последней записке родным из тюрьмы Петр Лещенко написал: «Приказываю всем долго жить».